-Вы, должно быть, не только географ, но и ботаник? Я видел, как вы рассматривали растения.
Высокий человек усмехнулся:
-Нет, я просто люблю искать в окружающем что-нибудь новое. Здесь я уже третье лето, но не знаю и малой доли того, что можно узнать об этих местах.
Паустовский. «Во глубине России».
Бабушки заняли местечко у железнодорожной станции, сели на складные стульчики, болтают и продают свою клубнику. Утром они собрали на своих участках ягоды, успели на электричку и заняли место поближе к станции. Они садятся как раз там, где люди с поезда перейдут дорогу и разойдутся - по прохладным, непременно-вход-в-маске магазинам и душным, родным домам.
Три пластиковых лоточка наполнены доверху средними и крупными ягодами темно-красного цвета. Клубника выросла и была собрана в аномальную жару, поэтому она сухая и яркая на вкус. Две ягоды одного оттенка бардового цвета будут иметь непохожий вкус, и эта загадка будет долго будоражить мое воображение.
Еще неделя, и первой клубники больше не будет. Вот этой самой первой клубники в Раменском больше не будет. А между тем первая клубника - та причина, по которой я из года в год жду лето.
«Писатель не может пренебречь ничем, что расширяет его видение мира, конечно, если он мастер, а не ремесленник, если он создатель ценностей, а не обыватель… Часто бывает, что после прочитанного рассказа, повести или даже длинного романа ничего не остается в памяти, кроме сутолоки серых людей. Мучительно стараешься увидеть этих людей, но не видишь, потому что автор не дал им ни одной живой черты. И действие этих рассказов, повестей и романов происходит среди какого-то студенистого дня, лишенного красок и света, среди вещей только названных, но не увиденных автором и потому нам, читателям, не показанных… У нас немало книг, написанных как будто слепыми. Предназначены они для зрячих, и в этом заключается вся нелепость появления таких книг. Для того чтобы прозреть, нужно не только смотреть по сторонам. Нужно научиться видеть. Хорошо может видеть людей и землю только тот, кто их любит».
Паустовский. «Золотая роза».
Когда начинала читать Паустовского, его тяги к природе я не понимала и не разделяла. Мне было любопытно это отношение, потому что мне оно было чуждо. Чем больше читала, тем сильнее верилось, что отношение это, пусть мне и непонятное, искреннее, настоящее. Помню, прочла, что Паустовский мучился головными болями. Кто сталкивался с этим мучительным недугом, знает, что если что-то помогает, то этим надо пользоваться! Я предположила, что природа стала лекарством для писателя. Часто свежий воздух и созерцание красивого расслабляет, снимает усталость, бодрит. Если голова не пройдет, боль не ослабнет, так будешь забываться. Это тоже неплохо. Но, видимо, в какой-то момент количество прочитанного переходит в качество понимания. Я прониклась этим живым и теплым отношением писателя к природе. Я сама не заметила, как стала подобное испытывать к парку, озеру, деревьям, а еще больше - к птицам, цветам, бабочкам. Что-то Паустовский сделал со мной, сотворил какое-то волшебство. И я чем больше читаю его, тем сильнее тяга к перемещениям, поездкам, приключениям. Теперь не думаю, что писать о природе было способом автора избежать режима и цензуры (легче спастись, если пишешь про волков и грибы, шалаши и рыбалку), но что эта природа давала ему саму жизнь. Ведь сколько болезней, стрессов пережил Паустовский! Сколько раз он был на волосок от гибели. Это большое чудо, что ему удалось столько прожить. И заслуга природы в этих годах безусловна.
River port in Ryazan.
Читаю я Паустовского («Во глубине России») - и так мне хорошо! На душе становится так приятно, как будто супчик какой тепленький полезный покушала. Теплота обволакивает изнутри, ты расслабляешься, улыбка пробирается и застывает на твоих губах. Сидишь с таким странно-приятным видом, словно поужинала наконец. А пища-то была книжная, духовная.
И читаю о том, как Паустовский куда-то поехал пожить, пошел на рыбалку, искал озеро с дурной славой, встретил девочку на лугу, пообщался с колхозником, гулял с Гайдаром по лесам. Паустовский пишет совсем о простом, но оно - простое - становится самым родным, дорогим и любимым. Ну, как он так может? Как ему это удается? Кажется, я знаю. Как раз недавно я читала у Паустовского в «Золотой розе», что автору нужно любить, чтобы видеть глубже, и видеть то, что он описывает, чтобы и читатель это увидел. Вот он так мог. Он так и делал. И вкладывал свою любовь в текст, и эту эмоцию мы считываем во время чтения. А потому нам становится хорошо - на душе.
Rosa constance spry.
📖Прочитала «Судьбу барабанщика» Гайдара. Для себя, но вполне подростковая литература. 12+. Книгу преподносили как лучшее произведение о сиротстве детей (или как-то так). Видимо, это произведение первым в советской литературе явно описало проблему ненужных детей, которые лишние для родителей или чьи родители попали в тюрьму/лагерь. Произведение лёгкое, оптимистическое, этакая приключенческая литература. Заинтересовало тем, что писал его Гайдар, когда отдыхал вместе с Паустовским (о чем прочитала у последнего).
Wish you GOOD health.
С каждой неделькой выныривают из-под земли новые цветы, появляются новые чудные насекомые, деревья шуршат свежими зелеными листочками и теряют старенькие желтые, птицы становятся громче, наглее и веселее, муравьи - толще и проворнее, а треск сучьев и сухих шишек под ногами стал таким знакомым, привычным, родным, таким умиротворяющим.
Famous Russian writer Konstantin Paustovsky loved to walk in the forests of Ryazan. He often walked there with his friends, who were also writers, Arkady Gaidar and Ruben Freyerman. This was over 80 years ago. We were in those places last week. My family and I also enjoyed walking there.
В 1941-ом году Аркадий Гайдар написал своему другу Виктору Полторацкому с фронта: «Мы шли по узкой лесной тропинке к деревне Ласково. День был солнечный, жаркий. Сели отдохнуть под старой душистой елью. Настроение у нас было очень хорошее. Я достал из полевой сумки блокнот, вырвал листок и написал на нем, как много дают людям теплое лето, чистое небо, ясное солнце и верная дружба. Мы подписались под этими словами (писатели Гайдар, Паустовский и Фраерман, имеется в виду). Потом свернули листочек трубочкой и засунули в пустую бутылку. Горлышко бутылки заткнули пробкой, залепили смолой и опустили бутылку в дупло. Когда кончится война и снова будет теплое лето, чистое небо и ясное солнце, я поеду в те лесные края. Найду старую ель, достану нашу записку, покажу ее друзьям. Мы будем вспоминать о том, как воевали за нашу землю».
Война кончилась, снова было теплое лето, много-много раз было, и вот оно сново наступило - жаркое, с комарами-зверюгами и опьяняющими оттенками зеленого цвета, и теперь уже мы поехали в те самые лесные края. Не за кладом Гайдара (его ищут поныне), а за настроением книг Паустовского и Гайдара, за радостью самим увидеть упомянутые в книгах названия, за видами Мещёры и за нашими новыми совместными воспоминаниями. Поехали - и увидели.
