Когда начинала читать Паустовского, его тяги к природе я не понимала и не разделяла. Мне было любопытно это отношение, потому что мне оно было чуждо. Чем больше читала, тем сильнее верилось, что отношение это, пусть мне и непонятное, искреннее, настоящее. Помню, прочла, что Паустовский мучился головными болями. Кто сталкивался с этим мучительным недугом, знает, что если что-то помогает, то этим надо пользоваться! Я предположила, что природа стала лекарством для писателя. Часто свежий воздух и созерцание красивого расслабляет, снимает усталость, бодрит. Если голова не пройдет, боль не ослабнет, так будешь забываться. Это тоже неплохо. Но, видимо, в какой-то момент количество прочитанного переходит в качество понимания. Я прониклась этим живым и теплым отношением писателя к природе. Я сама не заметила, как стала подобное испытывать к парку, озеру, деревьям, а еще больше - к птицам, цветам, бабочкам. Что-то Паустовский сделал со мной, сотворил какое-то волшебство. И я чем больше читаю его, тем сильнее тяга к перемещениям, поездкам, приключениям. Теперь не думаю, что писать о природе было способом автора избежать режима и цензуры (легче спастись, если пишешь про волков и грибы, шалаши и рыбалку), но что эта природа давала ему саму жизнь. Ведь сколько болезней, стрессов пережил Паустовский! Сколько раз он был на волосок от гибели. Это большое чудо, что ему удалось столько прожить. И заслуга природы в этих годах безусловна.
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Свой комментарий Вы можете оставить ниже. Спасибо за вежливость!