Жизнь должна быть радостью

За массивным кухонным столом я и Всеволод разбираем по составу слово «радостный».

Слева из окна на нас льётся солнце, и деревья на улице, если выглянуть в окно, переливаются на свету оттенками от ржавого цвета до лимонного.

Привычное и приятное слово «радость» сбивает нас с толку.  И я, и сын ошибаемся в задании и выделяем корень «радост». Ведь так хорошо за окном. Прямо радость!

Напротив стола стоит холодильник. С него на наши занятия смотрит полсотни магнитиков. Я с завязанными глазами могу указать пальцем, где на этом холодильнике висит магнитик из Ясной Поляны. На нём старенький Лев Толстой в шляпе и с бородой величаво сидит на коне.

А справа от фотографии приводятся его слова: «Жизнь должна и может быть неперестающей радостью».

Я часто думаю над этими словами, когда лезу в холодильник за кастрюлей супа или пакетом хлеба. Думаю о Толстом. О его жизни. О радости. Магнитики на холодильнике с цитатами — это, скажу я вам, вещь!

Я пишу эти строки уже после урока, когда нагретый солнцем осенний воздух, полный особенных запахов, которые бывают только осенью и только в её начале, врывается ко мне в окно и освежает.

Я прямо сейчас разглядываю этот магнитик с Толстым и невольно улыбаюсь. Такой Лев Николаевич тут смешной, когда такой серьёзный, старенький и на коне. Как я рада, что догадалась купить в Ясной Поляне именно этот магнит, именно с этими его словами.

Кстати, «рад» - тот самый искомый корень, из исходного слова «радостный». 

Рязанская квартира на улице Павлова

Первого апреля мы всей семьей на несколько дней отправились в Рязань.

Я всем говорила, что еду найти новый рязанский гриб и отправить себе открытку из Рязани домой. Это были осязаемые причины поездки. Но над ними висела главная — сделать паузу в чересчур ускорившемся потоке жизни, чтобы отдышаться, перевести дух.

Как обычно, мы сняли нашу любимую квартиру на улице Павлова, на втором этаже деревянного дома. У него своё отопление и газовая колонка. Этот добротный дом построен аж в 1918 году.

В квартире большая кухня с диваном и две отдельные комнаты. В большой комнате над кроватью висит картина — Мария с Иисусом. Это ручная работа. Её вышила Татьяна, хозяйка квартиры. Она рассказала нам об этом сама, когда заселяла в эту квартиру в самый первый раз. «На полке книги о Боге», — говорила крепенькая женщина небольшого роста. Андрей Ткачёв стоял среди книжек уверенно, хоть и запылился.

Татьяне было много лет. Родилась она во время войны, но полы в доме мыла сама, вручную с тряпкой. Помню, мы заселяемся, а она командует: «Здесь не ходите. Я тут только помыла. Обойдите. Скоро высохнет».

Дом тогда утопал в уличной зелени. Рядом росли золотые шары и астильба. А перед ним стояли роскошные каштаны. В квартире тоже было зелено. Фикусы разместились по углам, герани — на окнах и кактус — у компьютерного стола.

В жару Татьяна просила поливать её домашние растения чаще. Кажется, у неё со мной был налажен контакт, потому что стоило мне не полить, как в тот же вечер, как только мы вваливались в квартиру и зажигали свет, звонила Татьяна из дома напротив и напоминала про цветы.

Татьяна заселяла нас в эту квартиру дважды. А потом ее сменила другая женщина. Тоже Татьяна, но на поколение моложе. И только в эту поездку, апрельскую, мне удалось улучить момент и узнать:

- А прежняя Татьяна... Она умерла?
- Да, — ответили мне.

Я вздохнула. Мол, всё-таки возраст.

- Трагически умерла, — доверились мне рассказать, — её сбила машина. Ей было 78 лет.
* * *

Я опираюсь на воспоминания об этой квартире в Рязани, когда мне кажется, что мир чересчур стремительно меняется и я за ним не поспеваю.

Тогда я воскрешаю в памяти, как где-то в старой, доброй Рязани на улице Павлова по-прежнему стоит столетний деревянный дом.

Этот дом повидал больше, чем каждый его обитатель. Многих из них давно нет. Но сохраняются детали их жизни. Это герани, которые, как звездочки, белеют на подоконнике. Это книги, которые на полочках дожидаются своего читателя, чтобы обнять. А над всем этим возвышается большая, грандиозная картина, вышитая руками Татьяны. И с полотна нежно смотрят на нас Мария с Иисусом. 

Старые подмосковные кирпичные пятиэтажки

Старые подмосковные кирпичные пятиэтажки — это кому как повезет.

Могут достаться соседи-тихони, а можно, купив недорогую квартиру с деревянными перекрытиями, но с высокими потолками и окном в ванной, вписаться в шумную компанию жителей, которые умеют получать от выходных всё.

Каждый субботний и воскресный вечер жители именно такой пятиэтажки, которая находится недалеко от нас, проводят напротив своего центрального подъезда — за длинным добротным деревянным столом.

Этот щедрый стол ломится от бутылок и закуски, но главное здесь — атмосфера. Люди не просто сидят за ним и угощаются. Они поют — и поют так, словно с каждым выдохом душа разве что чудом не вырывается наружу.

Фон таких вечеров обычно радостный, без скандалов, и соседи явно поддерживают зачинщиков, раз не препятствуют.

А вчера получилось шумнее и душевнее в сто раз. Весёлая компания купила и притащила к столу караоке. Поэтому на всю улицу горланили песню теперь двое: певец и тот, кому повезло ухватить микрофон:

Я УХОЖУ НА НЕДЕЛЮ В ЗАПОЙ.
Я ПРОШУ ТЕБЯ, НАД ДУШОЙ НЕ СТОЙ.

Это было прыжком назад в советское прошлое, в детство.
Это было лучшее, что я случайно услышала от людей за последнюю неделю.
Это был такой тимбилдинг, когда и все вместе, и поют, и друг за друга горой...

Пятиэтажный уютно-старый дом может оказаться очень-очень шумным, но также и дружным, и где умеют каждый выходной вечер превратить в незабываемый полет души под песню, которая берёт за живое. 

Всюду кипит жизнь

Небо сегодня в дырочку. Словно в серо-белом пуховом платке пальцами проковыряли голубые отверстия.

Я стою на лоджии в домашнем платье. Мне прохладно, и с непривычки чихаю. Я смотрю сквозь знакомые зелёно-жёлтые шапочки деревьев на наши соседние дома.

Вон в том доме слева живёт Лера. Лера замечательная. Она сейчас на работе в Москве.

А в противоположном направлении, справа, дом Ирины. Ирина очень мудрая. Она сейчас дома, я знаю. Ведёт уроки английского. Потом соберётся быстренько и рванёт в Москву. Будет учить английскому уже тамошних ребят и девчат.

Левее от дома Ирины живет Лена. Лена — юрист. 10-го сентября она мне написала: «Тань, дом у стадиона закрыл нас собой».

Ночью в тот красивый, самый наш новый, бело-синий дом у стадиона влетел беспилотник. Он убил женщину.

Я перевожу взгляд прямо. Передо мной сейчас красуются жёлтые дома. Они тоже новые. В одном из них живет Андрей Юрьевич, учитель физики. Два жёлтых дома приняли на себя удары ещё двух беспилотников.

Один из них прежде, чем врезаться в дом, сначала пролетел над нашим.

Светлана с моего дома пишет мне, что беспилотник, который миновал нас, как раз впечатался в дом, где живёт её сын.

Через сообщения, звонки и статусы ты чувствуешь, что все мы повязаны невидимыми ниточками. Когда рвётся одна, мигом натягиваются все соседние.

Мы ещё чувствуем это напряжение.

Я смотрю на наш город Раменское. Вон там внизу пожилой мужчина косит траву у своего частного дома. Он тоже легко одет, как и я, устал от физической работы, закашлялся и присел на скамеечку перевести дух.

Справа от него с привычным грохотом едет по железной дороге поезд. Внезапно поднявшийся ветер холодит мне руки и шатает деревья у интерната, где прямо сейчас учатся дети. Шелест листочков приятно заглушает все звуки.

В интернате, что стоит у железной дороги, звенит звонок. Скоро учащиеся, как гром, высыплют на улицу, будут с шумом носиться на площадке, играть, веселиться.

Чёрная кошка с белыми лапками и такой же белой грудкой только что опасливо пробежала от нашего дома к этому интернату. Похоже, она знает, что её там покормят.

Всюду кипит жизнь. 

Если бы фасоль говорила

Борщ — очень даже осенний суп.

Такой свекольный, как багряный клён.

Всеволод сегодня ел борщ и тщательно вылавливал из него как раз красную фасоль.

Я говорю ему:

- Ой...

А он мне:

- Не люблю фасоль.

И тыкает ложкой. Поймал — и выкинул из общего бассейна.

Я решила пошутить:

- Вот представь, что фасоль сказала бы про тебя то же самое. Тебе бы это понравилось?

Сижу такая, с победоносным выражением лица.

Всеволод ложечкой аккуратненько выковырял из тарелки последнюю фасолинку и спокойнейшим тоном ответил:

- Если бы фасоль заявила, что не любит есть мальчиков, то я бы только поприветствовал эти слова! 

Если бы не было осени

Впереди долгий путь к зиме.
Длинный путь.

А прямо сейчас стоит тёплая, светлая, жёлтая осень с хрустом под ногами и запахом прелых листьев.

Самое прелестнейшее время из всех-всех-всех. 💛

Эти виды, эти краски, эти картины учащают пульс и вызывают нестерпимое желание жить как можно дольше, чтобы любоваться-любоваться-любоваться природой изо всех сил, на пределе всех своих человеческих возможностей.

Если бы не было такой осени, мы были бы совсем другими людьми.

У нас было бы меньше трепета в душе, меньше восторга в глазах, меньше надежды в сердце и у нас не было бы 68 произведений Пушкина. 

Что будет дальше. Совет от кофе

1 сентября — день радостный. Но и нервозный.

У детей начинается театралка.

Вы свои балетки нашли? Не искали? Будете заниматься в носках? А чёрное сценическое почему на вешалке, а не на тебе, сын?

Дети разошлись по кружкам. С мужем взяли в ближайшем «Ярче» кофе. Сели на лучшую скамейку на свете — деревянную, облупленную, со спинкой.

Сделали глоток. Перевели дух и мысленно себя — в новый сезон.

Что теперь будет дальше, думаем. Ну, кроме осени и нового школьного года.

А совет нам дал кофе. 

— Идите, гуляйте, пока можете себе это позволить, — шепнул из-под крышки горячий напиток.

Отличный совет, мы сразу воспользовались.