Страхи и сомнения тех, кто оказался на карантине

Когда запретили выходить из дома без веской причины, Тамара Степановна впала в странное состояние. Она замедлилась во всех делах. Внешне она казалась подозрительно спокойной, а когда просыпалась утром, то могла подолгу лежать неподвижно и смотреть в одну точку. Прямо как озёрная лягушка в период спячки. Но земноводные с наступлением первого тепла возвращаются к обычной жизни. А что могло бы оживить Тамару Степановну в разгар карантина?
⠀
Ничто, казалось, не интересовало её, кроме вопросов, которые наперегонки скакали в голове и почему-то настойчиво требовали внимания. Словно Тамаре Степановне было под силу их решить. Она сложила грязные обеденные тарелки в посудомойку и запустила её. Выпрямилась и почувствовала сильную головную боль, как будто мечущиеся в голове вопросы стукались между собой и отчаянно ударялись о мозг.

Бледнолицая женщина на автомате подняла с кухонного стола листок в клеточку и стала записывать всё, что беспокоило её в эту самую минуту. Список получился внушительным, вот он:
⠀
Когда мир станет прежним?
Сможет ли Италия оправиться?
Мы когда-нибудь забудем о случившемся?
Что будет, если родители заболеют?
Мы в группе риска?
Сын покормил рыбок?
Сколько разводов спровоцирует карантин?
Случится ли к концу года демографический бум в странах, втянутых в карантин?
Откуда все эти вопросы и почему они волнуют меня?
Мы переболеем все?
Будет ли коронавирус теперь с нами всегда, как грипп каждую зиму?
Что приготовить на ужин?
⠀
Тамара Степановна перечитала список и задержалась на последнем вопросе. Она отложила листик подальше на стол. Теперь, когда всем мыслям дали высказаться, Тамаре Степановне нестерпимо захотелось тишины. Как в детстве, когда было лето и не было ни школы, ни забот, а можно было целыми днями гулять под солнцем. Или как было совсем недавно, когда дети были в секциях, а она могла позволить себе пройтись по улице одной, зайти в любимое кафе да заказать себе чашечку американо с молоком и корицей. Наверно, такая же тишина бывает у лягушек в период зимовки. «Как жаль, — подумалось Тамаре Степановне, — как жаль, что сколько себя ни щипаю, никак не могу проснуться».