Мы слишком мало о себе знаем

Когда я открывала оранжевую дверь супермаркета "Дикси", я уже знала, что без душевных потрясений мне этот поход не дастся. Потому что перед этим я оставила дома двоих детей и пообещала им, что сбегаю "только туда и обратно".

Я почти не оставляю детей дома одних, а если все же так поступаю, то в процессе очень переживаю, потому что лишь небеса - предел их фантазии. И все-таки я решила зайти в магазин, ведь мне "быстро" и "я только схвачу и сразу на кассу". Как только я подумала об этом, вспомнилось, что если куда спешишь, то обязательно что-то произойдет и задержит. В голове, в отклик на мысли, мгновенно нарисовалась кошмарная картина, когда в магазине лишь одна работающая касса и в неё стоит огромная очередь, так что мы, покупатели, стоим и почти не движемся... Я прогнала эту мысль, потому что я не смогу и не буду в такой очереди стоять, ни за что.

Я вбежала в магазин, схватила необходимое в течение той же минуты и ринулась к кассам. Пока бежала, мысленно репетировала текст, которым попрошу очередь меня пропустить. Я НИ РАЗУ так не делала, но у меня был только один товар и без сдачи. На крайний случай я бы сказала: "Понимаете, у меня дома осталось двое детей, мне нужно быстрее вернуться к ним, а у меня только один товар и тот без сдачи, видите?"

Работала действительно только одна касса, но в очереди стояли лишь двое, так что я выдохнула: "Слава Богу, мне не придется никого ни о чем просить".

Передо мной стояла женщина, которая уже расплачивалась. А за ней, то есть теперь непосредственно передо мной, стоял дедушка. Он был роста ниже среднего, в черной куртке, стареньких штанах и шапке, которая когда-то была модной и красивой. Он покупал около восьми батонов самого дешевого белого хлеба. Я расслабилась, держа в руке сумму без сдачи, ведь обслуживание покупателя передо мной не должно было отнять много времени. Мыслями я была если не дома, то по дороге туда.

Однако я поспешила.
Потому что наша очередь внезапно приостановилась.

Дедушка, стоявший передо мной, должен был заплатить за хлеб 64 рубля. Он передал сумму в ладошку кассиру, но эта сумма вся сплошь состояла из одних рублей и двоек. Много-много таких монеток, которые были осторожно высыпаны на руку кассирше, заставили меня нервничать. Кассирша неодобрительно и недобро фыркнула и принялась пересчитывать монетки. Где-то после тридцати насчитанных рублей ее настроение упало ниже. Я стала нервничать сильнее, поглядывая, не открылась ли где-нибудь рядом свободная касса. Свободная касса не открылась. А когда все деньги должны были вот-вот быть посчитаны, дедушка произнес: "Там 60 рублей".

Сначала я не поняла эту фразу, произнесенную еле слышно. Когда кассирша насчитала только 60 рублей, стало понятным, что не хватает 4 рублей. Дедушка вовсе не хотел никого обмануть - в это я поверила сразу и бесповоротно. Он считал, что 60 рублей хватит, и стал спокойно объяснять женщине, почему так думает. Та говорила про своё, показывала ему калькулятор и тыкала в батоны, чтобы связь чисел на калькуляторе с суммой в 64 рубля стала ему понятной. А нам стало понятно, что 4 рубля дедушка вдруг из кармана не достанет: он отдал всё, с чем пришел в магазин.

Тут я услышала в нашей очереди гул не то разочарования, не то возмущения - знаете, когда, как будто, несколько человек одновременно и с нехорошим, тяжелым чувством вздыхает в голос. В одно мгновение я испытала бурю не самых приятных чувств: мне была неприятна ситуация сама по себе, мне стало обидно за дедушку, по-прежнему страшно за детей и вдруг обидно за себя, переживающую за дедушку и волнующуюся за детей. Я снова нащупала кошелек, достала его и стала искать 4 рубля. Вытащив их, я скорее протянула их кассирше, попросила взять и только сейчас решилась оглянуться и посмотреть на очередь, стоящую за мной.

Там стояли двое - стояла женщина средних лет, а за ней - мужчина помоложе.
И каждый из них,
представляете,
КАЖДЫЙ
стоял с раскрытым кошельком и в руках зажимал мелочь...

Не было той волны всеобщего "вздоха", как мне показалось.
Очередь не возмутилась тому, что нас задержали. Наоборот, оказалось, каждый из нас одновременно полез за деньгами, просто я оказалась "удачливее" - стояла ближе и успела первой протянуть недостающую сумму...

Мне было стыдно, что я плохо подумала о людях, а глаза стали мокрые - от радости за дедушку, за людей, за мою ошибку, в конце концов. Люди оказались еще лучше, чем я думала. Люди оказались еще лучше и заставили меня прослезиться даже в обычном магазине, без особого повода.

Теперь кассирша пробила покупку и отдала весь хлеб покупателю. А я, обрадованная, скорее пробила свою покупку и побежала к детям.

"Люди гораздо лучше, - думала я по дороге домой, - люди гораздо лучше, просто мы сами, наверно, слишком мало о себе знаем".